Юрий Бурносов - Армагеддон [трилогия]

Поэтому Андрей коротко кивнул и бросил:

— Добро. Будь по-вашему.

Грищенко и Решетников, напряженно вслушивающиеся в разговор, с облегчением опустили автоматы. Слегка расслабился и негр, добродушно оскалив белоснежные зубы.

Шибанов и Джей-Ти отошли в сторону.

— Здесь еще какая-то дверь! — крикнул Миллерс, который, оказывается, не только успевал присматривать за агентами ФБР, но и решил проверить пустую будку охраны, темнеющую в конце платформы.

Сами обезоруженные агенты о чем-то совещались, присев на корточки возле носилок с Лобачевским.

— Ну так посмотри, чего там! — отозвался Решетников.

Санич, устроившись прямо на полу и привалившись спиной к стене, уже не дремал, а возился со своим поврежденным титановым коленным суставом, пытаясь вернуть ему подвижность.

Гумилев направился к нему.

— Ну как дела? — спросил он преувеличенно бодрым голосом.

— Хреново дела, Андрей Львович, — виновато развел руками Санич. — Пуля перебила шарнир. Если зафиксировать ногу в выпрямленном положении, скотчем там или бинтами, то идти смогу, но еле-еле… Короче, отвоевался я, похоже.

— Это уж не тебе решать, — твердо произнес Гумилев.

— Двое «трехсотых»? [11] — это перебор, — покачал головой Санич. — Вся группа погибнет…

— Андрей Львович, есть две проблемы, — сказал Решетников, подойдя вплотную к Гумилеву.

— Всего две? — невесело усмехнулся Гумилев.

— Во-первых, кого мы все-таки оставим в диспетчерской, чтобы включить питание? — начал Решетников, не обращая внимания на иронию Гумилева.

— А во-вторых?

— Оружие. Точнее, патроны. У нас их осталось слишком мало. Кто знает, что ждет группу в тоннеле? Полоумный доктор намекал на что-то такое…

— Первая проблема — считайте, что и не проблема вовсе, — вдруг улыбнулся Санич. Кряхтя, он поднялся, стараясь не опираться на искалеченную ногу. — Я останусь. Делов-то! Жратвы тут навалом, опасности никакой. Забаррикадируюсь в диспетчерской, попробую отремонтировать сустав, вдруг чего-то да получится… В электропоезде есть устройство связи со станцией, вы же видели пульт. Как только подадите сигнал, я включу питание.

А потом, когда все закончится, вы пришлете за мной вертушку.

Андрей сосредоточенно кивнул и молча пожал начальнику службы безопасности руку. Говорить он ничего не стал. Решетников скривился, но тоже промолчал.

Если с первой проблемой вопрос был решен, то как быть со второй, не знал никто. Гумилев велел всем собраться возле Санича, объявил о решении Олега остаться и попросил произвести подсчет боеприпасов. Люди принялись доставать патроны, гранаты, защелкали отсоединяемые магазины штурмовых винтовок.

Миллерс, возившийся в будке охраны, подошел последним. Он некоторое время наблюдал за тем, как идут подсчеты, а потом уверенно бухнул:

— Ни к чему это все…

— То есть? — не понял Решетников.

— Там дверь… — Миллерс мотнул головой в сторону будки. — На ней надпись… «Резервный склад вооружения». Скорее всего, это для группы охраны станции. Мне кажется, сможем открыть.

«Пока нам везет, — подумал Гумилев, следом за остальными устремляясь к будке. — Но бесплатный сыр бывает понятно где. И вообще, все слишком похоже на ловушку. Такую огромную подземную ловушку, в которой все эти люди, и я в том числе, окончим свои дни… Черт, какая дрянь лезет в голову!»

Дверь, железная, крашенная унылой оливковой краской, которую почему-то так любят в армиях всего мира, была заперта на два замка — электромагнитный и кодовый.

— «Кажется, сможем открыть…» И как мы это сможем открыть?! — уныло спросил Вессенберг и сам себе ответил: — Только взрывчаткой.

— Док! — обратился Джей-Ти к Штреллеру. — Дайте-ка вашу пушку… А вы все отойдите!

Дождавшись, когда присутствующие отступят от двери, рэпер вскинул крупнокалиберный дробовик и несколько раз выстрелил чуть ниже панельки кодового замка. Грохот выстрелов ударил по ушам, тугое эхо запрыгало по станции, во все стороны брызнули осколки металла.

Распахнув дверь ударом тяжелого башмака, Джей-Ти довольно осклабился:

— Добро пожаловать!

— Лихо, — не мог не оценить Миллерс.

— Любую электронную цацку можно или взломать, или сломать, — пояснил Джей-Ти. — В данном случае ты бы провозился куда больше, взламывая коды.

Гумилев первым вошел в помещение и увидел в тусклом свете дежурного освещения штабеля ящиков и пластиковые контейнеры с маркировкой «U.?S.?Аrmy».

«Пока нам везет», — снова подумал он, а мимо уже ломились возбужденные люди. Трещали доски, щелкали фиксаторы, на пол летели сорванные пломбы.

— Ого, вот это возьму я! — громогласно объявил Джей-Ти, потрясая ручным пулеметом LSAT.

— Странные патроны, — рассматривая пулеметную ленту, заметил Грищенко.

— Пластиковые гильзы, чувак! — со значением произнес Джей-Ти. — Хай-тек, понял? Я видел такой у парней в гетто, они грабили банки, прикиньте! Вбегают вот с такой штукой прямо в кассовый зал, и потом…

Шибанов громко кашлянул, остановив восторженный поток слов.

— Ладно, ладно. Никаких банковских грабителей. В журнале прочитал. Я выписывал несколько журналов про пушки и все такое, — с улыбкой сознался негр.

— Андрей Львович, — позвал Гумилева Решетников. — Тут три комплекта М202.

— Это что за зверь? — отвлекся от тяжелых мыслей Гумилев.

— Реактивный огнемет. Кино «Коммандос» со Шварценеггером в годы юности смотрели? Помните такой четырехствольный тубус, из которого девица подбила полицейский фургон?

— Смутно. Это хорошее оружие?

— Если бы в кино было как на самом деле, все люди, что ехали в фургоне, включая Железного Арни, поджарились бы! — довольно улыбнулся Решетников.

— Берем, — кивнул Гумилев и обратился к остальным: — Бронежилеты, каски, гранаты, фонари — все берем.

Мидори, сбросив на пол пластиковый контейнер, вытащила из него два револьвера, снабженных какими-то устройствами. В тонких девичьих руках оружие выглядело устрашающе большим.

— Отличный выбор, сестренка! — одобрил Джей-Ти. — Восьмизарядный «смит-энд-вессон», модель 327, с присоединенным коллиматорным прицелом. Мечта каждого подонка в Эл-Эй? [12]!

— Вы так хорошо разбираетесь в оружии? — удивился Вессенберг, только что зашедший в караулку.

Джей-Ти оглянулся на занятого примеркой амуниции Шибанова и сказал заговорщицким тоном, хлопнув эстонца по плечу:

— Я же все-таки вырос в гетто, чува-ак!